Представители Мордовии обсудили «Опорные точки роста» на форуме в Якутии
В Якутии прошли региональные дни III Всероссийского муниципального форума «МАЛАЯ РОДИНА – СИЛА РОССИИ», организованного Всероссийской...
Миллионер из застенок
Новости«ВС» публикует откровения бывшего сотрудника «убойного отдела», отбывающего 19-летний срок за убийство
Его история - это «роман, в котором отразился век». Придя на службу в милицию в перевернутом мире лихих 90-х, он вскоре сам оказался по ту сторону решетки. Бывший сотрудник «убойного отдела» МВД Татарстана Альберт Мухутдинов получил 19 лет за организацию убийства криминального авторитета. Он не признал своей вины, говорил, что дело против него сфабриковано, но ему не поверили. Сейчас он отбывает срок в мордовской колонии. По объективным причинам редакция не может проверить достоверность сообщенной им информации. Поэтому его рассказ мы оставляем без комментариев. Как говорится, судите сами.
«Тяп-ляп»
- Я вырос в Казани. Меня можно назвать уличным пацаном, потому что я был членом одной из молодежных группировок, постоянно участвовал в уличных драках. Потом меня призвали в армию. Я служил в Германии, был командиром боевой машины пехоты. После увольнения из армии я не захотел возвращаться к прошлому образу жизни. Я устроился на работу в ГАИ. Но в то время работать там было практически невозможно. Были случаи, когда я останавливал на дороге нарушителя, а он кричал мне, что я вообще никто и не имею права его останавливать. А потом меня вызывали на ковер к начальству и говорили, что есть люди, которых останавливать нельзя. Мне это надоело, и я перевелся в «убойный отдел». Был водителем. Моим начальником был Ринат Беляев. Он был честный мент, правда, часто злоупотреблял спиртным. Но это вообще характерно для оперов. Как-то раз в Кировском районе Казани было совершено убийство. Я привез опергруппу по адресу. Оперативники проработали на месте происшествия около часа, а потом сели в машину и сказали, что убийство раскрыто. Я тогда восхитился такой работой. А через год узнал, что они просто взяли первых попавшихся под руку и под пытками заставили признаться в совершении преступления. Тогда я решил уволиться из милиции. В июне 1997 года подал рапорт об увольнении из органов. Какое-то время был без работы. Но в феврале 1998 года один знакомый предложил мне стать директором фирмы, открыть ресторан и магазин. Я знал, что он является членом преступной группировки «Тяп-ляп». Он привел двух молодых людей, сказал, что они будут у меня работать. Я ответил, что они будут именно работать, а просто так я никому платить не буду, и бандитам тоже платить не буду. Потом я узнал, что эти молодые люди были наркоманами, и я их уволил. Вскоре я начал замечать за собой слежку. Я чувствовал, что меня собираются «сливать».
Я вместе со своей гражданской женой уехал отдыхать в Испанию. А когда вернулся, меня прямо в аэропорту задержали. Мне предъявили обвинение в убийстве лидера группировки «Тяп-ляп» Заура. Его убили еще в 1997 году, но уголовное дело возбудили только в августе 1998-го. Потом я узнал, почему именно меня обвинили в этом убийстве. Оказалось, что некоторое время назад один из тех наркоманов, которых я уволил из своей фирмы, попал в милицию. Под пытками он дал показания, что Заур требовал у меня деньги и из-за этого я его похитил, сломал ему шею, а потом ударил ножом. В действительности дело в отношении меня сфабриковали с целью выйти на бывшего министра внутренних дел Татарстана Галимова. По плану 6-го отдела вначале я должен был дать необходимые им показания на своего начальника. Потом через него они планировали выйти на заместителя министра, а дальше - на самого министра.
Галимов поссорился с тогдашним президентом Татарстана Шаймиевым, который через Москву снял его и поставил на его место своего телохранителя Сафарова (Асгат Сафаров на прошлой неделе был уволен с поста министра внутренних дел Татарстана Президентом Дмитрием Медведевым после инцидента в казанском отделе полиции «Дальний» - прим. ред.). Этот Сафаров сначала убрал всех ставленников Галимова, а потом стал искать что-нибудь для возбуждения уголовного дела в отношении его самого. В том же году меня приговорили к 21 году лишения свободы.
Тюрьма
- Я не признал своей вины. Писал жалобы, но бесполезно. Потом я обратился в Генеральную прокуратуру. Пришлось заплатить пять тысяч рублей только за то, чтобы мою жалобу положили под стекло для рассмотрения. Потом через родственников мне передали, что нужно заплатить восемнадцать тысяч долларов, чтобы мне скостили срок на шесть лет. Я отказался. Протест на приговор Генеральная прокуратура все же подала. Срок мне снизили на один год - до двадцати лет. Я сидел в разных тюрьмах. В Казани, в Москве, в Екатеринбурге, в Красноярске. Везде условия содержания заключенных были просто ужасными. Камеры были переполнены, не хватало света и вентиляции. В знак протеста против этого я вскрывал вены. Я обратился с жалобой на несправедливое судебное разбирательство и на нечеловеческие условия содержания в тюрьмах в Европейский суд по правам человека. Это было в 2000 году, я находился в колонии в Иркутске. В июне 2010 года суд удовлетворил мою жалобу и присудил мне компенсация в 26500 евро (свыше миллиона рублей, фотокопия решения Европейского суда по правам человека есть в распоряжении «ВС» - прим. ред.). Тогда же мне снизили срок еще на один год - до девятнадцати лет. В апреле 2002 года меня по ходатайству матери перевели в Мордовию.Договор
- Я не отказывался от работы, но потребовал, чтобы администрация колонии заключила со мной трудовой договор, как положено по закону. Тогда меня отправили на два года на тюремный режим в город Балашов Саратовской области. Там со мной заключили трудовой договор, и я два года работал, получая минимальную зарплату. Потом я снова вернулся в Мордовию, и меня сразу поместили в ШИЗО. Вообще со строгих условий содержания я практически не выхожу.«Пинг-понг»
- В сентябре 2005 года меня снова посадили в ШИЗО. Там меня постоянно избивали. Обычно это происходило так. Нас выводили из камеры, заставляли раздеться догола и повернуться лицом к стене с поднятыми руками. Потом начинали бить дубинками, деревянными молотками и руками. Если кто-то падал на пол, его просто запинывали ногами. У многих от этого происходили самопроизвольные мочеиспускания и каловые испражнения. Заходишь потом в камеру и видишь, что она вся в дерьме. Но побои еще можно вытерпеть, а вот постоянные издевательства терпеть просто невыносимо. Нас заставляли ползать голыми по полу. Иногда кто-то из сотрудников администрации мог встать на спину осужденному и ударом дубинки подгонять его. Нами играли в пинг-понг. Один сотрудник вставал возле камеры, в которой хранятся матрасы. Осужденный выходил из камеры, а сотрудник со словами «лови» бил его дубинкой по спине. После этого осужденный должен был бежать к другому сотруднику, который со словами «поймал» бил его дубинкой и загонял в камеру. В перерывах между избиениями меня вызывали к начальнику и говорили, чтобы я перестал писать жалобы в обмен на прекращение избиений. Я снова обратился в Европейский суд по правам человека. Я тогда вот что подумал: ведь в этой колонии сидят бывшие сотрудники правоохранительных органов, они грамотные люди, которые знают законы, и все равно с ними творили такое. Что же тогда происходит с другими осужденными? Вообще все эти избиения меня до такой степени закалили, что меня уже ничем не испугать. Наверное, это самое страшное.Режим
- Сейчас я нахожусь на строгих условиях содержания. Это что-то вроде отдельной тюрьмы внутри зоны. Режим здесь очень жесткий. В 5.30 подъем. Далее - выход на зарядку в огороженный от других осужденных дворик. В 6.00 возвращение с зарядки. 6.30 - завтрак. 8.40 - проверка и пересменка дежурной смены и дежурного по запираемому помещению. 12.30 - обед. С 16.20 до 17.50 - полуторачасовая прогулка в огороженном дворике, во время которой я раньше занимался со штангой. Некоторое время назад это единственное удовольствие было умышленно прервано начальником в связи с тем, что мы требовали администрацию соблюдать действующее законодательство и не нарушать наши права и законные интересы. Весь спортивный инвентарь, собранный нами на наши деньги, был убран из прогулочных двориков. 18.30 - ужин. 21.30 - отбой. Все остальное время я или читаю книги, или пишу какие-нибудь документы. Телевизор не работает из-за антенны. Никакой информации о том, что происходит в стране и в мире, мы не получаем. Обычная антенна здесь не ловит центральное телевидение, а спутниковую не разрешают приобретать даже за собственные деньги. Телевизор здесь смотрят только в режиме просмотра DVD. Я смотрю редко, так как считаю полезным получать только информацию о событиях в стране и в мире. Мой принцип: не прожигать время зря, его нужно использовать для самообразования. Очень многие здесь деградируют от безделья. Я же изучаю иностранные языки. На работу в промзону нас не выводят, а хотят организовать работу в самом помещении. Мы против этого, так как, если в помещении, где мы проживаем, организовать швейное производство, вся пыль будет лететь к нам.Деградация
- Здесь многие становятся психически нездоровыми людьми. Это особенно заметно в камере. Многие возводят еду в культ и не замечают, как деградируют на этой почве. Этого я насмотрелся. Особенно в начале срока, когда кормили очень плохо. Те, у кого крыша совсем съезжала, начинали есть зубную пасту, кремы для бритья и чистки обуви. Я сидел с одним парнем, у него срок был маленький, всего три года. Так он рассказывал, что перед посадкой проверял свой IQ, и он у него был очень высокий. А уже во время отсидки он снова проверил IQ и был поражен, как низко упали его способности. Поэтому он начал учить английский язык. Он поставил себе цель: каждый день выучивать десять английских слов. И добился в этом больших успехов, я тому свидетель. Этот парень освободился раньше срока, и я надеюсь, что он добьется полной реабилитации, в которой ему поможет Европейский суд по правам человека, куда он направил жалобу.Свадьба
- В этом году я официально вступил в брак со своей гражданской женой. Это очень длительная процедура. Вначале женщина должна приехать в Зубову Поляну, чтобы нанять нотариуса за четыре тысячи рублей только для того, чтобы он приехал ко мне в колонию и взял письменное заявление о согласии на бракосочетание. Потом она должна приехать еще раз, чтобы забрать у нотариуса мое заявление и вместе со своим отнести в ЗАГС. ЗАГС назначает дату свадьбы. В третий раз невеста должна приехать в назначенный день. В колонии для росписи новобрачных заводят в комнату младших инспекторов, женщина из ЗАГСа спрашивает их согласие на вступление в брак, после чего они расписываются и получают свидетельство о браке. Потом, если есть свободные комнаты, им дают трехдневное свидание.Надежда
- Сейчас мне сорок два года. Мне осталось сидеть еще шесть лет. Но я рассчитываю выйти раньше. Надеюсь, в этом мне поможет Европейский суд по правам человека. Другого выхода для себя я не вижу. Через пару месяцев меня должны перевести со строгих условий содержания на обычный режим.Поделиться в соц. сетях:
Случайные новости
