8 000 километров из Москвы в Пекин на велосипеде!

«Китайцы боятся, что придет Россия и завоюет их!»

На минувшей неделе Саранск посетил известный российский ученый-востоковед Максим Михалев. Проездом. Из Москвы в Пекин. 8 000 километров на велосипеде! По признанию антрополога, Мордовия произвела на него сильное впечатление своей дорожной инфраструктурой. А сам он произвел сильное впечатление на корреспондента «ВС», которому рассказал о страхах населения Китая и его уникальной модели глобализации.

«ВС»: Максим, расскажите для начала о своем велопробеге.
М.М.: Это не просто велопробег, и не перемещение из точки «А» в точку «В», которых существует очень много. Это - настоящая велосипедная экспедиция. Дело в том, что я антрополог, доктор исторических наук, сейчас работаю в институте этнологии и антропологии Российской академии наук, занимаюсь изучением роли коренных народов Евразии во взаимодействии между крупными державами континента. Недавно в издательстве «Наука» у меня в соавторстве с бывшим главой РЖД Владимиром Якуниным вышла книга «Пояса и пути Евразии», в которой с точки зрения высокой геополитики рассматривается китайская инициатива «Пояс и путь». Идея этой книги заключается в рассмотрении вопроса о том, как развитие инфраструктуры способно изменить гуманитарный ландшафт, как оно может сказаться на жизни простых людей. Эта книга написана с точки зрения геополитики, с точки зрения кабинетного ученого. И у меня возникла мысль о том, что вид сверху на процессы евразийской интеграции должен быть дополнен видом снизу, видом со стороны простых людей. По сути, у меня возникла идея написать второй том книги, но глазами простых людей. Поэтому я и решил проехать расстояние между двумя столицами - Москвой и Пекином - на велосипеде. Саранск стал первым городом на пути от Москвы до Пекина, где я остановился. В какой-то степени получается, что столица Мордовии, если смотреть со стороны Пекина, является воротами в Москву. Что же касается самого маршрута, то это восемь тысяч километров, преодолеть которые я планирую за четыре месяца. Сразу хочу сказать, что мне безумно понравилось в Саранске. На мой взгляд, столица Мордовии является показателем того, как инфраструктура работает на благо людей. До этого я десять лет прожил в Китае, защитил там докторскую диссертацию по теме: «Народы российско-китайского трансграничья».

«ВС»: Почему вы решили ехать именно на велосипеде, ведь, к примеру, на автомобиле было бы и быстрее, и удобнее?
М.М.: Безусловно. Но, на мой взгляд, двигаясь со скоростью 200 км/ч по хайвею, невозможно понять и почувствовать, как происходят те или иные процессы. На машине ты не чувствуешь людей, не чувствуешь ландшафт и не чувствуешь самой дороги.
«ВС»: Как бы вы как ученый охарактеризовали вклад коренных народов во взаимоотношения двух сверхдержав?
М.М.: В хорошем смысле коренные народы являются некой буферной зоной и гарантом мирного сосуществования двух народов. Дело в том, что в прямом контакте русские и китайцы друг друга не понимают, не доверяют друг другу и очень сложно находят общий язык. Россия и Китай - две самые большие державы Евразии. И почти за четыреста лет никогда не находились в состоянии вооруженных конфликтов, за исключением небольших столкновений.

«ВС»: Кстати, российского обывателя часто пугают сообщениями о том, что в недрах китайского правительства зреет тайный план экспансии на Дальний Восток и в Сибирь с целью прибрать к рукам эти территории.  
М.М.: Это очень тонкий геополитический момент. Но, на мой взгляд, такие алармистские настроения больше всего чувствуются в Москве. Я проводил много исследований на российско-китайской границе и могу сказать, что чем ближе к границе, тем меньше возникает опасений. А что касается Китая, то вы, возможно, удивитесь, но у них есть точно такие же страхи по поводу того, что Россия придет и завоюет Китай. Они достаточно серьезно этого боятся. Логика у них немного отличается от нашей, но рассуждают они в том ключе, что на севере находится большой сосед. Вооруженный, сильный, умеющий и любящий воевать, экономика которого находится в достаточно тяжелом положении. А с юга находится Китай, который воевать не любит и не умеет, но у которого построено множество заводов, которые, как говорится, приходи и бери. А что касается китайцев, которые якобы населяют Дальний Восток, то большая их часть проживает в Москве. Дело в том, что с падением курса рубля работать стало выгодно в Китае, и население Сибири и Дальнего Востока ездит на заработки в Китай, а не наоборот.

«ВС»: На ваш взгляд, у китайцев есть основания бояться России?
М.М.: На мой взгляд, ни исторических, ни политических, ни экономических оснований нет. Для нас же куда большую опасность представляет Япония. Потому что есть и исторический опыт военных противостояний. Кроме того, у Японии действительно отсутствуют ресурсы, и немаловажно, что японский военный бюджет очень серьезный для такой страны. К тому же эта страна умеет и любит воевать. При этом она находится в идеологической оппозиции к России. Так что с точки зрения Дальнего Востока японская угроза гораздо сильнее, чем китайская.

«ВС»: До недавнего времени Китай и китайская продукция ассоциировались в России исключительно с ширпотребом, но в последние годы эта страна стала настоящим технологическим гигантом. У вас есть объяснения, за счет чего им удалось сделать такой рывок? И почему мы не можем так, как они?
М.М.: Мне сложно ответить, почему мы не можем. Но коренное отличие между нами и ними, на мой взгляд, заключается в том, что китайцы не боятся и не стесняются учиться. У нас это известно, как китайское копирование. На самом же деле они в какой-то момент осознали, что очень сильно отстают, и решили учиться, решили заимствовать технологии и развивать. И там государство поддерживает процесс обучения. Они всегда считали, что копирование, лицензирование или даже воровство технологий - это временный процесс, который позволит им научиться производить самим. И они действительно учатся, прогрессируют. В китайской ментальности настоящим мастером всегда считался не тот, кто может создать что-то оригинальное, а тот, кто может скопировать великого мастера. Китайцы говорят, что придумать оригинальное может каждый, а вы попробуйте скопировать так, чтобы это было неотличимо от работы великого мастера. Вы правильно сказали, что поначалу это был ширпотреб, но в этом плане есть и другой момент. Дело в том, что мы здесь видим только то, что покупают наши люди в Китае. Но там есть и высококачественная продукция, которая стоит очень недешево.

«ВС»: Китай известен своим жестким отношением к казнокрадам. Вы можете объяснить, почему они не хотят следовать европейскому опыту, где смертная казнь запрещена, а продолжают безжалостно расстреливать тех, кто мешает их экономике развиваться?
М.М.: Действительно, в Китае казнят казнокрадов за милую душу, и в последнее время этот процесс только усиливается. Но что касается антикоррупционной деятельности, то тут вопрос не столько в законодательстве, сколько в ее применении. И сейчас там настолько все страшно, что руководитель антикоррупционного ведомства, по сути, становится самым влиятельным человеком после председателя Си. И борьба с коррупцией является ключевым моментом в текущей политике партии.

«ВС»: Как вы считаете, может быть, нам следует плюнуть на всю эту Европу с ее правами человека и взять на вооружение опыт Китая?
М.М.: Насчет плюнуть на Европу я с вами соглашусь на сто процентов. Но что касается китайского опыта, то он слишком специфичен, во многом он вытекает из истории этой страны. Может быть, нам действительно нужно позаимствовать что-то хорошее из их опыта. Мне кажется, что опыт Китая интересен тем, что они не то чтобы борются с коррупцией, пытаясь ее искоренить, они используют коррупцию, чтобы ставить и выполнять государственные задачи. Грубо говоря, если повернуть коррупционера так, что он будет работать на государство, то пусть он будет коррупционером. Китайцы в последнее время усилили борьбу с коррупцией не потому, что сам факт ее существования вреден, а потому, что коррупция перестала работать на государство. На мой взгляд, сама тема коррупции используется не всегда корректно. Ведь если декриминализировать этот термин, то именно благодаря коррупции выстраиваются связи между людьми. По сути, в Китае к коррупции относятся как к некому необходимому злу, которое всегда нужно держать под контролем.

«ВС»: В нашей стране семьдесят лет строили коммунизм, прежде чем признали утопией саму идею. А Китай смог не только построить коммунистическое общество, но и доказать, что оно может успешно существовать и конкурировать с капиталистическими странами. Почему они смогли, а мы нет?
М.М.: Мне сложно сказать, почему они смогли, а мы нет. Но я вам скажу, как китайцы отвечают на этот вопрос. Они сравнивают Дэн Сяопина с Горбачевым. Горбачев, когда начал реформировать систему, начал с политических свобод и совершенно не уделил внимания экономике. Китайцы же абсолютно подавили политические свободы, но дали взамен свободы экономические. В Китае заниматься бизнесом легко и свободно. Если ты платишь налоги и делаешь все честно, то никто тебе мешать не будет, государство будет только поддерживать тебя. То есть посредством реформ они высвободили экономические свободы людей, поставив их в жесткие политические рамки. У нас же получилось наоборот. Мы создали политические свободы, но при этом экономических возможностей государство не предоставило. Именно приоритет экономики над политикой, по мнению китайцев, позволил им достичь того, что они имеют сейчас. При этом надо понимать, что политических свобод у них все меньше и меньше. И возвращаясь к «Поясу и пути», по сути, это - главная идея Китая: показать миру альтернативный процесс глобализации. То есть нам всегда говорили, что демократия и процветание - это синонимы, а Китай достаточно активно и агрессивно показывает, что прямой связи между этими понятиями нет. Китайский рецепт глобализации выглядит так: экономическое процветание достигается под мудрым руководством политического лидера. Эта модель оказывается безумно притягательной в разных частях света, в связи с чем проект «Пояс и путь» вызывает настолько сильное отторжение и антипатию на Западе. Не потому что есть какие-то экономические успехи Китая, а потому что он показывает, что существует абсолютно иная модель глобализации.

«ВС»: В самом начале разговора вы сказали, что ведете в своем блокноте записи. Можете поделиться, какая именно запись появилась в вашем блокноте о Саранске?
М.М.: О Саранске записи еще нет, но есть запись о Мордовии. Дело в том, что я ехал через Московскую область, потом - через Рязанскую область, а потом - через Мордовию. И именно в Мордовии мне впервые показалось, что инфраструктура, в первую очередь я говорю о дорогах, приводит к развитию человеческого капитала. К примеру, китайцы провозглашают такую идею: когда появляется инфраструктура, у человека появляется возможность для реализации своего творческого потенциала. Но когда инфраструктура становится слишком развитой, то у человека появляется соблазн уехать и реализовать себя где-то в другом месте.

«ВС»: Ну, может быть, как раз поэтому в большинстве российских городов существуют проблемы с дорогами?
М.М.: На самом деле это действительно полезная стратегия самоизоляции, когда нет дорог или когда на Дальнем Востоке нереально высокие цены на авиабилеты. Люди не могут их купить и вынуждены реализовываться там, где они живут. Ведь люди далеко не всегда уезжают из тех регионов, где все плохо. Зачастую уезжают из вполне благополучных мест. Просто в какой-то момент человек понимает, что он достиг определенного уровня, и не знает, что делать дальше.

«ВС»: Вы хотите сказать, что должен соблюдаться определенный баланс?
М.М.: Да! Возможно, на мне сказывается десятилетнее китайское влияние, но я считаю, что во всем должен быть баланс. Не существует чего-то идеально хорошего или идеально плохого. К примеру, когда мы говорим о необходимости роста ВВП, важно понимать, что у этого есть и обратная сторона. К примеру, в Китае есть огромные проблемы из-за роста ВВП. Там огромное социальное неравенство, и как следствие - политическая напряженность. И здесь, на мой взгляд, важно сохранять баланс. В частности, на меня, как на велосипедиста, сильное впечатление произвел Краснослободск. Там сделана объездная дорога. И это - гиперинфраструктура! Когда ты едешь по Рязанской области, ты мечтаешь о нормальных дорогах. Когда ты попадаешь в Мордовию, ты понимаешь, что это - классно. Но когда ты оказываешься на хайвее, ты понимаешь, что это - слишком! Это место для машин, а велосипедист все-таки представляет человека. И уровень отчужденности достигает таких масштабов, что ты понимаешь: ты просто теряешься на фоне этой инфраструктуры.

«ВС»: Проще говоря, нет-нет, но ямки на дорогах должны быть?!
М.М.: Вот! Ну или хотя бы люди. Ведь на обычной, даже хорошей дороге есть заправки или населенные пункты. Да просто автобусные остановки, где можно отдохнуть.

«ВС»: Совсем забыл спросить, как к вашей затее отнеслись ваши близкие?
М.М.: Конечно, все это сложно. И я благодарен своей семье за понимание. Просто я собирался в эту экспедицию года три-четыре, и супруга поняла, что мне просто нужно съездить, чтобы потом мне стало как-то легче. А сыну моему сейчас шестнадцать лет, ему это интересно, и он выступает моим бэкофисом.

«ВС»: Ну обратно-то вы, надеюсь, поедете не на велосипеде?  
М.М.: Нет. Обратно только самолетом. С собой везу специальный чехол, чтобы, добравшись до Пекина, запаковать велосипед.

Алексей Константинов