Надежду не УДОвлетворили

Зубово-Полянский суд Мордовии отказал в досрочном освобождении участнице Pussy riot

В минувшую пятницу в Зубово-Полянском районном суде Мордовии состоялось рассмотрение ходатайства об условно-досрочном освобождении (УДО) участницы скандальной панк-группы Pussy riot Надежды Толоконниковой. Заседание, длившееся десять часов, закончилось скандалом с трудно прогнозируемыми последствиями. Надежде Толоконниковой не только отказали в досрочном освобождении, но и не предоставили последнего слова. За беспрецедентным в истории республики судебным процессом и тем, что происходило вокруг него, наблюдал корреспондент «ВС».

«Мадлен, Мадлен!»
Такого дня, как в пятницу 26 апреля 2013 года, в поселке Зубова Поляна еще не было. С раннего утра главная улица райцентра - Советская - перекрыта полицейскими нарядами. Движение автотранспорта приостановлено. У здания районного суда собирается толпа зевак, на входе выстраивается очередь из российских и зарубежных журналистов. Вход внутрь разрешают только после тщательнейшей проверки документов и багажа. На все вопросы судебные приставы лишь руками разводят: а что же вы хотели?!
- Говорили, что сторонники Надежды Толоконниковой планировали устроить у здания суда митинг в ее поддержку. Вам что-нибудь известно об этом? - спрашиваем офицеров полиции, дежурящих на входе.
- Нет, нас на это не ориентировали. Мы просто обеспечиваем безопасность, - отвечают стражи порядка.
Крохотный зал заседаний набит битком. Найти свободный метр пространства сродни подвигу. Еще за две недели до заседания было известно, что на процесс аккредитовались более ста представителей СМИ из разных стран. В зале то и дело слышится английская и французская речь.
- Мадлен! Мадлен! - кричит невысокая девушка с тяжелой камерой в руках. Ее напарница в ответ извергает, очевидно, матерную тираду. Хорошо, что на французском. В зале стоит такая духота, что уже через пару минут одежда начинает противно липнуть к телу. В итоге всех желающих судебное помещение так и не вмещает. Часть журналистов остается в холле смотреть за тем, что происходит внутри, по специально установленному на первом этаже здания телевизору. К ним присоединяются и местные жители.
- Жалко девочку! - вздыхает женщина, устроившаяся на лавочке.
- Нельзя идти против общества! - возражает ей пожилой мужчина.
В этом коротком диалоге вся палитра мнений относительно выходки скандального коллектива и последующих за ним событий. А еще говорят, что в провинции это дело никого не интересует…

«Были бы деньги, уехал бы из России»
Надежду Толоконникову доставляют в здание суда за пятнадцать минут до начала заседания. Немногим ранее прибывают ее адвокаты, муж, отец и группа поддержки.
- Веришь, что сегодня ее освободят? - спрашиваем у супруга заключенной Петра Верзилова.
- Да перестань ты, никто ее не освободит, - отвечает молодой человек.
- Что, даже надежды нет?
- Надежда есть, а веры нет.
Похожее настроение и у отца заключенной Андрея Толоконникова.
- Я не верю, что ее сегодня освободят, - откровенничает мужчина с корреспондентом «ВС» во время короткого перерыва. - Не было никаких сигналов к этому. Ни от власти, ни от представителей церкви. Интересная ситуация получается. Как в том анекдоте: власть ворует, а нам запрещает ковыряться в носу. Лично мне давно нас...ть, что происходит в этой стране. Были бы деньги, я бы давно уехал отсюда.
- Как считаете, заключение изменило Надежду?
- Не думаю, что изменило.
- Стало быть, если ее сегодня освободят, она продолжит свои акции?
- Ничего она не продолжит. Панк-молебен в храме Христа Спасителя должен был стать последней в той череде акций, которую провела группа Pussy riot. А ведь я ее тогда предупреждал, что добром это не кончится. Но все равно то, что последовало за этим, не укладывается ни в какие рамки. Все эти крики православной общественности, Чаплина, который кричал, что девчонки должны гореть в аду. А ведь как говорила моя мать, бабушка Надежды: «Нужно уметь прощать!». Эти слова в одном из интервью она адресовала Патриарху Кириллу. Понимаете, если бы он накануне этого заседания сказал бы, к примеру, что нужно простить этих девочек, представляете, как бы поднялся его авторитет!
- То есть вы считаете, что судьба Надежды во многом зависит от позиции церкви?
- Однозначно.
- Значит, у вас вообще нет никакой надежды на благоприятный исход сегодняшнего заседания?
- Надежда только на героического судью.
Впрочем, пессимизм родственников заключенной не разделяют ее адвокаты.
- Если бы у нас не было шансов, мы бы сюда не пришли! - в ответ на вопрос корреспондента «ВС» говорит защитница Надежды Толоконниковой Ирина Хрунова. - И не нужно спрашивать меня про политику. Я юрист, а не политик.

Часы суда
Заседание начинается ровно в десять и идет по классическим канонам. Такой порядок рассмотрения дела прежде доводилось видеть лишь в телепередаче «Час суда». Все документы от сторон передаются судье только через судебного пристава. Председательствующий подчеркнуто вежливо обращается как со стороной защиты, так и с представителями администрации исправительной колонии № 14, где отбывает наказание Надежда Толоконникова. Сама виновница «торжества» выглядит хорошо, если не сказать больше. На ее лице аккуратный макияж и улыбка на миллион долларов. Видно, что девушка слегка отвыкла от той славы, которую снискала себе чуть больше года назад, и теперь старательно наверстывает упущенное. Как ни парадоксально это звучит, но тюремная роба ей очень к лицу. Невольно ловишь себя на мысли, что она будто специально создана для того, чтобы сидеть в тюрьме. Впрочем, сама Надежда придерживается иного мнения.
- Я провела достаточно времени в заключении, чтобы понять, что это такое! - признается девушка.
Адвокаты Надежды Толоконниковой в буквальном смысле сыплют ходатайствами, в которых просят приобщить к материалам дела обращения к суду со стороны известнейших деятелей культуры и шоу-бизнеса, политики и, как это ни странно, православной церкви. Вот лишь несколько имен тех, кто подписал обращение с просьбой освободить Надежду Толоконникову досрочно. Это актер Михаил Ефремов, шоумен Михаил Шац, правозащитник Лев Пономарев.
Уже через полчаса после начала процесса становится понятно, что отведенного часа (изначально сообщалось о том, что на рассмотрение ходатайства об УДО Надежды Толоконниковой понадобится не более часа, - прим. авт.) суду просто не хватит. Слишком велико количество ходатайств от обеих сторон и оспариваемых (в основном стороной защиты - прим. авт.) обстоятельств. Камнем преткновения становится психологическая характеристика, представленная администрацией исправительного учреждения, в которой говорится, что Надежда Толоконникова в период нахождения в колонии отказывалась социализироваться. Проще говоря, она не участвовала в воспитательных мероприятиях типа конкурса красоты, не ходила в тюремную библиотеку и не выполняла норму выработки на производстве. Защита, впрочем, говорит о том, что книги Надежда Толоконникова получает по почте от друзей, работает вполне сносно, да к тому же перечисляет половину своего заработка на счет благотворительной организации.
Мало-помалу становится понятно, что в интеллектуальном противостоянии представители администрации колонии явно уступают адвокатам заключенной, которые продолжают методично гнуть свою линию. Причем делают это настолько профессионально, что вызывают восхищение даже иностранных журналистов.
В два часа дня судья Лидия Яковлева по просьбе адвокатов объявляет часовой перерыв, вызванный необходимостью принятия пищи Надеждой Толоконниковой. Дело в том, что в последнее время ее мучают сильные головные боли, она регулярно принимает медицинские препараты, и прием пищи является для нее практически жизненно необходимым. Толпа журналистов выходит из здания суда и направляется в расположенное неподалеку кафе. Цены там, кстати, далеко не провинциальные. Комплексный обед стоит почти так же, как в саранских ресторанах. А вот качество и сервис…
После перерыва напряжение в зале заметно возрастает. Еще пару часов адвокаты Надежды Толоконниковой и представители администрации колонии продолжают препираться, после чего слово переходит к представителю прокуратуры.
- Тот факт, что у заключенной есть малолетний ребенок, безусловно, нашел отражение в сердце каждого из присутствующих в зале, - говорит заместитель Дубравного прокурора Антон Ямашкин. - Но с учетом того, что Надежда Толоконникова не признает своей вины, не раскаивается в содеянном и имеет взыскания, наложенные на нее в период отбывания наказания, я считаю, что она не встала на путь исправления. Поэтому мы просим оставить ходатайство стороны защиты об условно-досрочном освобождении без удовлетворения.
После этой речи становится понятно, что кульминационный момент процесса наступил. Теперь слово за представителями администрации, адвокатами и самой Надеждой Толоконниковой. Но… Неожиданно для всех судья встает и объявляет, что удаляется в совещательную комнату. Сторона защиты просто в шоке. Адвокат Дмитрий Динзе берет сигареты и направляется к выходу. Следуем за ним.
- Понимаешь, теперь какое бы решение она ни вынесла, его все равно будут обжаловать, - признается защитник. - Это грубейшее нарушение процессуальных норм. Судья обязана была предоставить последнее слово осужденной. В моей практике ничего подобного раньше не было. Теперь мы обязательно обратимся в квалификационную коллегию Верховного суда Мордовии. Сами посудите, одним из основных аргументов представителей администрации колонии было то обстоятельство, что наша подзащитная не признает своей вины. А если бы она в своем последнем слове признала вину?! Теоретически такая вероятность существовала.
Из совещательной комнаты Лидия Яковлева возвращается через два часа и оглашает постановление, согласно которому в условно-досрочном освобождении Надежде Толоконниковой отказано. По залу проносится неодобрительный гул. Судья удаляется под крики «Позор!». Следом конвой уводит Надежду Толоконникову. Теперь вновь подать ходатайство об УДО она сможет только через полгода. Впрочем, сторона защиты уже заявила, что это решение будет обжаловано в вышестоящей инстанции. Значит, Мордовию ждет как минимум еще один подобный процесс.

«Мы становимся смелее!»
Интрига с последним словом Надежды Толоконниковой разрешилась довольно быстро. Уже на следующий день после заседания оно было опубликовано в интернете. Итак, вот что хотела сказать заключенная: «Я часто фантазирую: а что, если бы уголовно-исполнительная система действительно ставила бы во главу угла не производство милицейских штанов, не норму выработки, а воспитание, образование и исправление осужденного, как того требует УИК? Тогда для того, чтобы получить УДО, нужно было бы не шить по шестнадцать часов в сутки на промзоне, добиваясь 150% выработки, а успешно сдать несколько сессий, получив кругозор, знание мира и общую гуманитарную подготовку, воспитывающую способность адекватного суждения о современной реальности. Я очень хотела бы посмотреть на подобное положение дел в колонии. За год и два месяца моего срока я не имела ни одного конфликта. Ни в СИЗО, ни в колонии. По-моему, это говорит о том, что я совершенно безопасна для любого общества. Я обязательно использую свой мордовский опыт в будущей деятельности и новых проектах, которые будут сильнее и политически масштабнее, чем все, что случалось со мной ранее. Мы, политзэки, в результате его приобретения становимся только сильнее, смелее и упорнее. Так какой смысл в том, чтобы держать нас тут?».
Похоже, отец Надежды Толоконниковой, говоря о том, что панк-молебен должен был стать последней акцией Pussy riot, немного ошибался.

Андрей ЕЛИСТРАТОВ